Книга Молоко без коровы. Как устроена Россия  - Денис Терентьев

Между тем термин «модернизация» практически полностью исчез из риторики первых лиц. Хотя страна как никогда нуждается в реформах: капиталы бегут за границу, а экономика перебивается с рецессии на стагнацию уже 10 лет. Показательно, что как раз 10 лет назад «модернизация» была самым модным словом в словаре истеблишмента. Россия сильнее многих государств пострадала от кризиса 2009 г., а ставший президентом Дмитрий Медведев представил программу модернизации из 10 пунктов. Его концепцию тогда называли минималистической: по сути, новый гарант выделил отрасли, на которые прольется дождь государственных инвестиций: это атомная индустрия, информационные технологии, здравоохранение и авиакосмическая промышленность. Поскольку речь опять шла о молоке без коровы, не должно удивлять, что ни один из пунктов «программы-минимум» не реализован по сей день.

Первым делом Медведев анонсировал приватизацию крупных госактивов на десятки миллиардов долларов, предполагающую пятикратное сокращение списка стратегических предприятий. С оговорками, но это выглядело логично: доля государства в экономике выросла за предыдущие 10 лет с 35 до 70 % ВВП. А эффективный собственник – как ни крути – частник. С госактивами же все печально: во многих отраслях наблюдались 10-кратный рост издержек, откаты, распилы. Сегодня доля государства в экономике только выросла.

Медведев планировал создать совместный с иностранцами суверенный фонд инвестиций, который «разделит риски путем совместных инвестиций в проекты модернизации». Ничего подобного не произошло, хотя до конфронтации с Западом в 2014 г. оставалось еще 5 лет. Грезы о развитии финансового сектора обернулись своей полной противоположностью: зачисткой частных банков под интересы государства и новыми налогами, которых президент Медведев обещал не вводить. Инновационный центр «Сколково», как мы говорили в начале, превратился в инкубатор для эмигрантов. А про планы по «развертыванию широкополосного доступа к Интернету по всей России» нынче и вспоминать грешно: в тренде чуть ли не полное отключение страны от мировой Сети.

Неудивительно, что после возвращения Владимира Путина на пост № 1 новых планов «модернизации» России не появилось. Точнее, президент иногда говорит о модернизации транспортной инфраструктуры или стратегического бомбардировщика Ту-160, но по отношению ко всей стране предпочитает иные термины. «Мы готовы к настоящему прорыву», – заявил Путин в Послании Федеральному Собранию. Но, кажется, дело не только в скомпрометированном Медведевым термине. Могущественные группы интересов серьезных перемен вряд ли хотят.

Ведь все успешные модернизации основывались на росте промышленности в ВВП и на встраивании стран в глобальную экономику. А группы интересов сидят на ренте с трубы. Фигурально выражаясь, им некуда ходить – в шахматах такая ситуация называется патом. Позвать иностранных инвесторов и закопать «пакет Яровой»? Так возникнет то самое «созидательное разрушение», при котором королей госзаказа выкинет из списков «Форбс» идейно чуждая молодежь. Снять с довольствия хотя бы половину присосавшихся к бюджету дармоедов, предложив им проявить инициативу на свободном рынке труда? А вдруг они выйдут на площади и проявят себя там? Отпустить рубль и дать производителям фору по себестоимости? А куда девать их продукцию, если мы под санкциями? Куда ни кинь – всюду клин.

Тут самое логичное решение – сидеть ровно с царским видом. Доить население, пилить ренту, натаскивать вооруженных защитников и во всех бедах винить «врагов России». История с присоединением Крыма показала, что можно получать поддержку населения и при падающей экономике. К тому же реформы 1990-х россияне восприняли очень болезненно, на их новый виток власть не решилась в 2000-е, а сейчас перемены совсем не в ее интересах.

Для инвестора это все чрезвычайно грустно. Это как для пылкого кавалера узнать, что избранница не читает книг и не моется, зато снималась в порно и не способна родить. Если на другой чаше весов только ее озорная улыбка и эффектное платье, то что в итоге перевесит? Тем не менее инвестиции – самое модное нынче слово в верхах.

Хвост виляет собакой

В феврале 2019 г. президент Путин поручил правительству разработать меры по увеличению частных инвестиций в российские высокотехнологичные проекты. А премьер Медведев то и дело призывает инвесторов к активности, словно это школьники, которым лень идти на прогулку в дождь. Еще в 2012 г. Путин поставил задачу подняться в мировом рейтинге Doing Business (оценка условий ведения бизнеса) со 120-й позиции до 20-го места за 6 лет. С задачей не справились: в 2018 г. Россия пребывала на 31-й позиции. Но рост все равно впечатляющий: получается, предпринимателю у нас комфортнее, чем во Франции, Швейцарии, Японии или Китае. Почему же тогда из России бегут капиталы? Почему доля государства в экономике превышает 70 %? Doing Business формируется из 10 показателей – от получения разрешений на строительство до обеспечения исполнения контрактов. Наверняка по каждому из них «двигал страну вперед» коллектив высокооплачиваемых волшебников.

Реальный инвестор, если и смотрит подобные рейтинги, то разве что в виде косвенной информации. «Секреты финансистов», всплывающие в различных интервью, удивительным образом похожи на 10 правил, сформулированных в мировом бестселлере Ручира Шармы «Взлеты и падения государств. Силы перемен в посткризисном мире». Шарма – топ-менеджер гиганта Morgan Stanley, ответственный за его инвестиционную политику более 20 лет. Не профессор какой-нибудь, получающий за советы гонорар независимо от результата.

Базовая вещь: обеспечить экономический рост в стране с уменьшающимся населением невозможно. Пока футурологи пугают нашествием роботов в промышленность, в реальности идет битва за трудовые ресурсы – в первую очередь, за мигрантов (не нужно путать гастарбайтеров с теми, кто под видом беженцев стремится на Запад, чтобы паразитировать на его социальной системе). Правительства делают все возможное, чтобы работали женщины и пожилые люди – желательно лет до 70.

Реформы удаются, лишь когда население поддерживает реформатора. Выше всего шансы страны, которая восстанавливается после кризиса при «свежем» лидере, который скорее харизматик из народа, чем трижды ученый, но непонятный технократ. В России ситуация уникальная: лидер у власти около 20 лет, но он же – единственный в стране политик с высоким рейтингом. Как выразился драматург Артур Миллер, эпоха подходит к концу, когда исчерпались основные иллюзии. А россияне еще клюют на иллюзорные выгоды, связанные с величием державы в мире.

По числу миллиардеров Россия занимает третье место в мире, и они контролируют 16 % ВВП – это очень много. Для определения неравенства в мире существует коэффициент Джини – чем выше число от нуля до единицы, тем шире пропасть между богатыми и бедными. Но для инвестора коэффициент Джини – пустой звук. Его куда больше волнует, на чем сделаны крупнейшие состояния в конкретной стране.

Если в отраслях, ориентированных на извлечение ренты (нефть, газ, лес, строительство), то все плохо. Значит, в стране неважно со свободной конкуренцией, с удобной для инноваций средой, а богатеют за счет политических связей, позволяющих получать госзаказ и делянки для добычи сырья. А «хорошие миллиардеры» – это Билл Гейтс или Марк Цукерберг, сумевшие на полную монетизировать свои находки. «Русского Цукерберга» зовут Павел Дуров, и как сложилась судьба его инноваций в России, хорошо известно.